Тем временем кольцо окружения смыкалось: с одной стороны из леса наступали иззы с луками и пращами, с другой - стояли готовые к бою дивы, только что пришедшие на лужайку с ромашковой поляны - они не должны были попасть под камнепад. А с третьей стороны двигались основные силы амазонок: первая шеренга шла со щитами и корзинками за спиной, в них несли камни и стрелы для второй шеренги, в которой шли дивы с пращами и луками. Последними наступали дивы со щитами и с короткими мечами. Расстояние между шеренгами выдерживалось в три человеческих роста. Когда дивы первой шеренги останавливались и приседали, то дивы из второй брали у них из корзин камни и метали, медленно приближаясь к врагам. Когда, наконец, подошли ближе, пустили в ход луки, и тьма отравленных стрел полетела во врагов. Стараясь не вступать в ближний бой, так как для него предназначалась последняя шеренга, идущие впереди дивы расступились и пропустили ее, в ней были самые ярые и злые дивы, опытные и искусные в ближнем бою. Они виртуозно владели короткими мечами, как молниями, умело прикрываясь щитами. С рыком барсов набрасывались на врагов, как бешеные устраивали резню, гай-гуй, нещадно убивая мужчин. Эти дивы были старше других, Солнцезарная уже не пускала их к мужчинам, так что виделись они только в бою, вымещая всю накопившуюся злость. Пришельцы видели в этих женщинах безликих химер, дрались с воянками, как с ведьмами, прилетевшими на шабаш. В бою воительницы не жалели себя, тем более врагов, они редко доживали до старости - если не погибали в одном бою, то находили смерть в следующем или на охоте, которая была их обязанностью. По прихоти Солнцезарной они ловили диких зверей для ее потех, а это самое опасное занятие.

Бой закончился победой див благодаря искусству и коварству предводительницы. Вид поляны после побоища был страшен, и только Солнцезарная наслаждалась зрелищем ужаса, страданий и отчаяния пришельцев, побежденных ею. Она упивалась картиной побоища больше, чем самой победой, для нее это был праздник души и торжество ее «Я». Довольная, она осматривала павших, среди которых валялись еще живые, были слышны их стоны и мольбы о помощи. Тогда по ее приказу с поляны стали уносить мертвых и раненых на скалы, где живых добивали, обагряя камни кровью. . .

Скалы стали красными от потоков крови, камни не могли впитать кровь, она растекалась и застывала, превращая серые камни в красные. Мертвых и только что убиенных дивы оставляли на площадках скал на растерзание зверям и птицам. Никто по пришельцам не справлял тризны, лишь гиены да шакалы пировали всю ночь. Напившись крови, как дурмана, они то выли и плакали, то жутко хохотали, наводя суеверный страх на всех, кто их слышал.

Те скалы и камни видны издалека, и они напоминают огромные сгустки крови в форме красных цветов, вид которых еще долго ласкал взор Солнцезарной.

Но кровь пришельцев от крови див отличить невозможно: все уходили из жизни одинаково, только хоронили их по-разному - див с почестями опускали в общую неглубокую могилу, осыпали цветами, затем накрывали листьями лопухов, снова бросали цветы. На этот общий могильник всем племенем еще много дней носили землю, в результате появился курган правильной круглой формы - теперь звери не доберутся до теней, ушедших на покой. . .

Поляну прибрали, унесли все камни, и она снова стала такой же красивой, как и прежде, могла привлечь новых пришельцев. Дивы бурно радовались победе, веселились всю ночь, а Солнцезарная, любительница коварных планов, уже обдумывала не менее ужасную встречу будущих пришельцев. Она решила встретить врага в лесу, на тропе по дороге к поляне, где с деревьев на головы незваных гостей полетят заранее приготовленные камни.

Утром привели и поставили перед Солнцезарной пятьдесят пленных ражей, которых юницы должны были умертвить ядом, но все они оказались живы. Никто, кроме Солнцезарной, не знал, что яд был не смертельным, а усыпляющим. Проспав до утра крепким сном, в котором они продолжали ласкать див, и лишь очнувшись, ражи поняли весь трагизм случившегося. Они, здоровые и крепкие, лежали, связанные по рукам и ногам. Искатели приключений теперь стали рабами коварнейших женщин племени амазонок. Никто из них никогда не мог предположить, что красивые амазонки опаснее ядовитых змей.

Предводительница была довольна выбором юниц - все пленники были здоровыми и крепкими великанами. Она подошла к ним, внимательно осмотрела каждого, выбирая себе достойного любовника. Когда осмотр уже заканчивался, она подошла к последнему и вдруг резко остановилась и побледнела: перед ней стоял вождь, которого она собственноручно столкнула в яму-к барсам, и те его растерзали. И вдруг он здесь, живой и невредимый, она отказывалась верить своим глазам, у нее по телу пробежала дрожь, хотя стояла жара. Не выдержав, она спросила:
- Ты человек или дух?
- Дух, - ответил пленник.
Пересилив страх, дотронулась до него - да, он живой человек. Не подавая виду, что боится, но, продолжая сомневаться, она спустилась на поляну к яме, в которую толкнула вождя, и там увидела разорванные останки - все, что от него осталось. Вернувшись, снова подошла к пленнику и спросила:
- Как тебя зовут?
- Люб.

И голос тот же, она его хорошо запомнила. Прямо наваждение, и снова по ее телу пробежали мурашки - точно, перед нею дух. Пленник был очень красив, среди всех ему не было равных, и она хотела бы оставить его для себя, но боялась, как духа вождя, а убивать духа не решалась. Ей и в голову не пришло, что вождь и этот пленник могли быть братьями-близнецами.

Ибо стояла недалеко и сияла от счастья, что не убила Люба. Он увидел ее и узнал, но у него и в мыслях не было, что Ибо хотела его погубить. Он полюбил ее с первого взгляда.

Постепенно все улеглось, жизнь вошла в привычное русло. Дивы жили просто, свободно и беззаботно, при первой возможности веселились, как дети. Тон всему задавала Солнцезарная, она больше всех желала повеселиться. Дивы любили музыку, часто устраивали массовые игрища. Музыкальные инструменты, если их можно так назвать, были примитивными: барабан и что-то похожее на арфу - накрепко соединяли четыре палки, получалась рама, в середине которой натягивали жилы оленя, как струны, рождался нехитрый инструмент, грубый и невзрачный на вид, но до чего приятный на слух. Арфу ставили на самое высокое место, и она вдруг оживала - порывы ветра извлекали живые звуки нежного тембра, то грустные, с плачем и с завываниями, то веселые с переливами смеха, иногда прорывались удалые разбойничьи посвисты.

Дивы охотно слушали эти напевы ветра, им слышалось таинство и величие гор, загадочный шелест леса, поцелуи распускающихся цветов, шепот засыпающих трав. Эти мелодии были близки их сердцам, в них воспевалась природа.

Ветер любил «Красное солнышко», веял здесь постоянно, ему нравилось наблюдать за дивами, осыпать их обнаженные тела невидимыми поцелуями, вольготно обнимать и ласкать их прелести. Устав, он улетал в горы остудить пыл. Солнцезарная чувствовала его постоянное присутствие в своем зеленом шатре из туй. Она считала, что ветер живет у нее постоянно.

Иногда у див появлялось желание послушать торжественную музыку. Тогда они шли к органу, который сотворили вместе с природой собственными руками. Под орган приспособили Кольцо-гору: сверху спустили на жилах длинные камышовые трости и стволы молодого бамбука, в них искусно проделали отверстия разной величины, и Кольцо-гора ожила. В раздававшихся звуках дивам слышалось былинное пение, небесная жизнь богов, правивших земной и райской жизнью. Им казалось, что сами боги иногда спускаются к ним послушать орган и находятся совсем рядом, может, даже сидят с ними или, невидимые, летают. Как знать? Но в том, что боги присутствовали, дивы были уверены, потому и назвали орган божественным.

Было у див еще одно любимое развлечение - общая охота на крупных зверей, когда охотницы, образовав живой круг, по команде одновременно начинали сходиться к центру, загоняя туда дичь. На охоте для всех представлялась возможность отличиться личной храбростью, блеснуть меткостью стрельбы, а после охоты беззлобно посмеяться над неудачницами. Охота поднимала дух, тренировала глаз и набивала руку, а главное, пополняла запасы мяса и шкур.

Физическую выносливость, высокие охотничьи и боевые качества отрабатывали на специальных игрищах, похожих больше на учебные бои, которые любила устраивать Солнцезарная. Она ставила в пример лучших, корила нерадивых, переводила их из элитных ишей и воительниц во вланянки - нянчить детей. Так в племени поддерживалась дисциплина, высокий боевой дух.

Дивы часто собирались у речки Ойхи, в узком месте у грота, где слушали быстрые речи Богини воды: та, сбегая по камням, журча, пересказывала им были и небылицы тех мест, через которые протекала. Богиню воды почитали, понимая, что без нее просто не смогли бы выжить. Закрыв глаза, дивы внимательно вслушивались в лепет Богини, а та выдавала им свои тайны, будто лучшим подругам. Завороженные дивы мыслями пробегали с Богиней по чужеземным местам, им виделись прекрасные мужчины, а многие даже ощущали их прикосновения и ласки. Будто в бреду, Богиня заговаривала своими россказнями, и дивы часто оставались на ночевку у реки. Здесь же купались в прохладной воде, а кто желал - ходил к студеному ключу рядом - он перед впадением в Ойху образовал холодную купальню. Эти увеселения назывались «капризами», иногда они продолжались до утра.

Солнцезарная устраивала здесь оргии, любила собирать вместе див, которых не допускала к мужчинам, и приказывала привести провинившегося раба или воина, зас-


тавляла его полностью обнажиться и принуждала исполнять танец любви под звуки барабана. Для него это был прощальный танец жизни. Под утро на обессилившего мужчину набрасывались доведенные до экстаза разъяренные дивы. Такими оргиями Солнцезарная снимала стрессовые состояния див и поддерживала в них ненависть к мужчинам.

Возбуждающих напитков или дурманящих снадобий Солнцезарная не допускала.

После «капризов» или оргий дивы шли к кислому источнику, где купались, пили самый оздоровительный напиток, после чего блаженно отдыхали, забывая обо всем плохом, опять становились беззаботными и жизнерадостными.

Только одна Ибо не веселилась - в последнем бою погибла ее лучшая подруга, которая была старше нее и отвечала за царство мертвых и сонных, за целебную силу племени, за яды и противоядия. Только одна она разбиралась в травах и умела делать лекарственные отвары, благодаря которым многие раненые дивы исцелялись и возвращались к жизни. Она многому научила Ибо, потому что постоянно таскала ее за собой. Зная это, Солнцезарная назначила Ибо целительницей племени: других, понимающих в этом деле, не было.

Шло время, с дуба слетели листья, словно год пролетел. На Синих горах занимались юницы, а Ибо жила в пещере у горы «Малое седло». Она стала затворницей, уединилась, вход в ее пещеру был всегда закрыт, приходили к ней редко те, кому нездоровилось, только за травами, иногда вызывала Солнцезарная.

В положенное время родила Ибо двойню и как все молодые матери принесла девочку Солнцезарной. Та внимательно осмотрела ребенка и дала «добро» на жизнь. Второго ребенка, мальчика, Ибо от всех скрыла. Так поступить было нелегко и очень опасно: если об этом узнают, то убьют и ребенка, и ее, да и дочь могут не пощадить. Больше всего Ибо опасалась дочери Эвы, которая могла проговориться, поэтому, когда девочка подросла и начала разговаривать, Ибо укутала сына, посадила в плетеную из ивы корзину и в темную глухую ночь унесла на гору Хрю, так дивы называли «Кабан-гору», которая для всего племени была запретной: ходить туда не разрешалось. Еще старая знахарка убедила Солнцезарную, что гора кишмя кишит змеями, но только там растут целебные травы, нужные для лечебных снадобий. Поэтому там оставались совершенно дикие места. Ибо, как и ее подруга Вет, знала ядовитых змей, «доила» их, заготавливая яд для стрел, собирала и сушила травы, цветы, поэтому кроме нее к той горе никто не ходил. Вот туда, в ту глухомань, Ибо и принесла своего сына, подальше от людских глаз. Назвала она свою кровинушку именем отца, к которому добавила свое имя, и получилось красивое, дорогое сердцу имя - Люби-бо. Любу понравилось бы, да не знает он ничего.

После родов Ибо замкнулась в себе еще больше и редко появлялась на «Красном солнышке» у зеленого шатра Солнцезарной, приходила чаще по вызову, когда той нужны были травы или отвары.

Шли годы, вместе с ними блекла красота Солнцезарной, хотя все ей льстили и уверяли, что она по-прежнему прекрасна. Но та видела разницу между собой и молодыми дивами и заставляла Ибо искать травы, возвращающие молодость, - раз есть травы, могущие убить человека, то должны быть и такие, которые способны омолаживать. Ибо старалась, как могла, искала, но безуспешно. Никто не знал, как ей было трудно жить, но она была благодарна судьбе, что у нее растет сын.

Пять раз дуб сбрасывал листья, за это время Солнцезарная много раз предлагала ей мужчин, но ни разу не предложила Люба: раз он дух, то к нему див не пускали. Сама Ибо просить не могла, так как это не было принято; кого назначат, тому и рады. Возможно, пользуясь своим положением, Ибо могла бы попросить назначить ей Люба, но она очень боялась ему навредить: догадайся Солнцезарная об их любви, Люба могли бы убить. Других мужчин Ибо не желала, но однажды, впервые за пять лет, совершенно неожиданно она увидела своего любимого. Тот узнал, что она целительница племени, притворился очень больным и попросил помощи. Он очень рисковал - Солнцезарная могла приказать просто убить его: больные им не нужны, но та неожиданно согласилась, вызвала Ибо:
- Если пленный дух плох и ты не сможешь ему помочь, то умертви его.

Ибо страшно перепугалась, она не догадывалась о хитрости Люба, а тот знал, что совсем недавно Солнцезарная приказала убить пленника, которого «затанцевали». Такое случалось нечасто, и Люб рассчитывал, что на второе убийство подряд она не пойдет. Его расчет оказался верным.

Когда Ибо пришла к Любу, то по его виду поняла подвох, но окурила его ароматическими травами от злых духов и приступила к лечению. Улучив момент, Люб спросил ее, как их сын. Она удивилась его предчувствию о сыне и рассказала все, что касалось Любибо. Люб целовал в этом дыму жадно и спешно ее глаза, признался, что очень любит, призывая в свидетели всех богов. Она тоже призналась в любви и обещала ждать его до конца своих дней. Им многое хотелось сказать друг другу, у каждого было припасено уйма ласковых слов, которых хватило бы на всю жизнь, но они понимали, что не успеют их сказать. Люб рассказал ей самое главное— куда сыну уйти, когда тот подрастет, и передал для него свой небольшой амулет.
- Если он пойдет, как я рассказал, то доберется до нашего племени, а там по амулету его примут как родного.

Они поедали глазами друг друга, смотрели, стараясь запомнить милые сердцу черты, и не знали, когда еще увидятся. Им хотелось плакать от счастья: хоть через пять лет, но встретились. Он только спросил:
- От других. .. больше у тебя детей нет?

Мгновением позже он понял, что мог и не спрашивать,
она отказалась рожать от других. Так они и расстались, два человека, два любящих сердца, принадлежащих только друг другу, но не могущих изменить свою судьбу. Ибо и Люб были счастливы и благодарны богам за то, что увиделись, успели объясниться и сказать то, о чем так долго мечтали. У них растет сын, это главное, а о дочери Ибо умолчала. Она понимала, что никогда не сможет рассказать Эве о брате и об отце, о сегодняшней встрече.

Дочь уже ходила на тренировки, с ней занимались старшие дивы. Ибо заметила, что Эва все больше отдаляется от нее, становится замкнутой и самостоятельной. Ибо не могла раскрыть дочери свое сердце, та этого не поймет, и тогда погибнут все, поэтому и молчала. Зато сын рос совсем другим, с ним было светло, просто и ясно. Он был добрым и ласковым, она учила его всему, что умела и знала сама. И это было немало. Свободное время Ибо отдавала сыну, который жил на дереве в уютном шалашике, сплетенном ею собственными руками. Так было безопаснее.

Проходили годы, сын рос быстро, мужал, многое умел и, главное, был очень любопытным и старался все сам понять. Ибо наказывала сыну:
- Найдешь племя отца, убеди их собрать отряд и с ним возвращайся сюда. Вся надежда только на тебя - никто другой твоего отца из рабства не освободит. Я так долго ждала этого дня, надеялась, и вот он пришел. Хотя тебе только пятнадцать лет, но ты уже взрослый. Иди, сынок, и пусть тебе сопутствует удача, а мы с отцом будем молиться за тебя и ждать. Помни, что я рассказывала о коварстве и хитрых ловушках див, не попадитесь, выходите к горе Хрю. Бойтесь Солнцезарную: от нее можно ожидать только зло. Бог наградил ее красотой и умом, но забыл дать сердце. Не все то хорошо, что красиво, даже в природе. У нас райские места, а живем, как в аду: без любви, как без света, одно притворство. А хочется, чтобы все пело и пылало огнем желаний и наслаждений, сердце полнилось бы счастьем каждый день. Без любви даже рай - не счастье, это я поняла, сынок, когда увидела твоего отца, но остальные дивы этого не познали. Они забыли даже, что такое семья. Да, я свободная, но мне не нужна такая свобода, где запрещается любовь, где мою судьбу решаю не я, а Солнцезарная.

Ибо пересказывала сыну страшные события того злополучного боя, в котором участвовала сама, о варварском пленении отца, о тех мучениях, которые они испытывают уже много лет, живя рядом и не видясь друг с другом. Она воспитывала в сыне любовь и уважение к отцу, хотя сама о Любе ничего не знала. Сын не мог понять варварские законы, по которым жили дивы: разве это нормально - жить без мужчин, без семей? От этого у них мало радости и удовольствий, поэтому они такие злые.

Но у Ибо есть еще дочь, нежной любви которой она по-настоящему не испытала. Любибо она так и не решилась открыть тайну - боялась за сына: вдруг он захочет увидеть сестру, поговорить с ней. Что тогда? Зло неприятно всегда, но и чрезмерная доброта иногда приводит к злу. Ибо не могла уберечь дочь от воспитания в ненависти к мужчинам.
Кисловодск
Вот и наступил прощальный день, когда она сама отрывает от сердца сына и отправляет в неизвестность. Увидятся ли они снова? Только Бог знает, но молчит.

Глядя на Любибо, мать видела молодого воина, не по годам крепкого, высокого и красивого, как его отец. Он из любого положения мог метко стрелять из лука, точно метать камни пращой, был вынослив и физически готов отправиться в дальний путь. Ибо очень волновалась, провожая сына, но не подавала вида. Прощалась сдержанно.
- Отдыхай и спи на деревьях, где ты вырос, они тебе, как дом родной. Яд и усыпляющее не перепутай, это тебе для защиты от диких зверей и от злых людей.

Наконец все напутствия сказаны, и молодой орел улетел искать родное отцовское гнездо. Найдет ли? Но одно то, что сын ушел отсюда, где в случае обнаружения его ждало рабство или смерть, радовало и утешало надеждой: выжил здесь - выживет и в дороге.

Сразу после ухода сына, Ибо направилась к пещере, где жили пленные. Ей повезло - она издалека увидела Люба с товарищем, те обновляли частокол. Ибо помахала руками, как птица крыльями, Люб увидел и дал знак, что понял ее. Он знал, что она вырастила сына настоящим воином, иначе бы не отпустила. В сына он верил - в их роду все мужчины были храбрыми воинами.

Прошло уже больше трех лет, как ушел Любибо, но от него ни слуху ни духу, кто скажет, дошел он до своих мест или нет? Сын был далеко, а дочь рядом, но Ибо очень редко ее видела. Эва стала совсем взрослой и находилась постоянно около Солнцезарной, которая полюбила ее по-своему. Бог не дал ей своих детей, и она весь свой богатый опыт предводительницы передавала Эве, как бы готовя из нее преемницу, понимая, что омолаживающие травы помогают мало, а годы берут свое.

Вождь должен быть строг, умен и находчив, и не каждая дива сможет справиться с властью, держа племя в крепких руках.

Однажды Солнцезарная возвращалась с охоты с иша-ми, ее личной охраной, где Эва была старшей, и проходила по тропе мимо Красных камней, на которых ритуально убивали пленных. Вдруг от скалы откололся красный кусок в форме человеческой головы и поразил Солнцезар-ную. Она только успела крикнуть: «Ты!», вытянув руку в сторону Эвы, как ее душа отошла к духам покоя и ночи. Видимо, даже богам надоела ее чрезмерная жестокость и кровожадность. На земле бессмертных нет, погребли предводительницу, как и полагается, с почестями: одна половина кургана - цветы, другая - земля. Теперь Эва стала Солнцезарной, Ясновидящей и начала править, как учила предводительница. Перемен в племени не наступило, жизнь продолжалась, все шло, как и прежде. Об отце Эва так ничего и не знала, да это ей и не нужно было. Мать ей не открылась, боясь навредить Любу: а вдруг Эва прикажет его убить.

Прошло еще два года, и внезапно мирную тишину племени нарушили пришельцы.

Молодая Солнцезарная казалась спокойной: все было предусмотрено, но тревога в ее душе нарастала: ведь предстоял первый для нее бой, и от того, как он закончится, зависит судьба племени, да и ее как Ясновидящей. А вдруг пришельцы не попадутся в западню, выйдут в другом месте? Но иззы доносят: они идут по проторенной тропе, и на поляне к их встрече давно готовы.

Внешне все дивы тоже были спокойны, но волновались. Больше других, пожалуй, тревожилась Ибо, но не за себя, а за Люба. Она лучше других знала о смертельной опасности для пришельцев, потому что сама выдала эгретки для юниц - яд и снотворное, и только Солнцезарная решит, как их применить, усыпить или умертвить ражей. При захвате новых пленных прежних сразу убивали; так было всегда, так будет и на этот раз. Ибо вспомнила ромашковую поляну, ту жуткую картину - тела неподвижных беспомощных мужчин. Тогда она своими руками могла убить человека, за которого сейчас готова отдать жизнь. Делала она это не со зла, а по велению Солнцезарной, которая сама божью коровку не обидит, но в то же время жизнь мужчин для нее - ничто.

Сколько лет Ибо и Люб не видели друг друга, муча-лись разлукой, скрывая от всех свою любовь. Ради чего эти жертвы и муки? Ибо решилась защитить свою любовь, чего бы ей это ни стоило. Но как это сделать?

Тем временем события развивались стремительно и так, как планировали дивы, значит пленным грозит неминуемая гибель. Тогда Ибо решилась, она сама удивилась, как это раньше не пришло ей в голову. В то время, когда внимание всех было приковано к поляне, куда вот-вот должны выйти пришельцы, она бросилась спасать любимого. Будь что будет! Если суждено умереть - они умрут вместе, убьют его - и она бросится со скалы, все равно без него жизни нет.

Ибо бежала к пещере, в которой держали пленников. Она летела птицей, окрыленная решимостью, но мысли опережали ее: как освободить Люба, не убивать же стражей. Можно было усыпить их, но это долго. Тогда Ибо решила обмануть стражу, спокойно подошла к пещере и сказала охранницам:
- Солнцезарная приказала доставить к ее шатру Люба как духа, он может помочь ей советами.

Охрана поверила ей на слово: приказы Солнцезарной не обсуждались. Ибо очень волновалась и стала успокаиваться лишь тогда, когда увидела Люба, живого и невредимого. Она грубо толкнула его копьем и показала на выход. Только отойдя подальше от пещеры, они бросились в объятия друг друга. Ибо первая пришла в себя и объяснила Любу свой план побега: бежать, куда глаза глядят, но только подальше от этого «рая». Как это ей в голову раньше не пришло? Приходило не раз, но маленький сын и дочь удерживали от такого безумного поступка. Теперь дочь - Солнцезарная, отдалилась от нее настолько, что стала совсем чужой, с матерью почти не общается. Ибо понимала, что дочери не до нее. Эва теперь сама Мать всего племени и для нее все должны быть равны.

От сына весточки нет, дочь, считай, потеряна, отдалилась от матери давно. Материнское влияние на детей сохраняется, пока они рядом, а когда в пятилетнем возрасте их забирают от матери, влияние переходит к дивам, которые воспитывают не только физически, но и нравственно. Уже в этом возрасте детям прививают неписаные законы племени: о доброте говорить поменьше, воспитывать смелость, твердость духа, жестокость, умение выжить в трудной обстановке, беспрекословное подчинение старшим. Ибо давно потеряла надежду вернуть дочь, а теперь, когда Эва стала вождем, об этом и думать нечего.

Еще ребенком Эва удивляла своей удалью, смелостью, решительностью и смекалкой, а как только подросла - стала воительницей. Ясновидящая приблизила ее к себе и воспитывала в духе выработанных племенем традиций. Мать не могла раскрыть дочери свою душу, повлиять на ее воспитание. Ибо даже не знала, есть ли у Эвы душа. Порядки, которые были до нее, Эва менять не стала, держала все племя в своих молодых, но крепких руках так же твердо, как и бывшая Солнцезарная.

До пятилетнего возраста детей Ибо делала все, чтобы сестра не подозревала о существовании брата, теперь она пожинает плоды раздвоенного воспитания дочери и скрывает отца от родной дочери, чтобы та не убила его. В последнее время Ибо спрашивала себя: что бы сделала Эва, если бы узнала, что у нее есть отец? И сама себе отвечала: она приказала бы его убить, показав всему племени образец порядка, который нарушать не дозволено никому.

Сегодня Ибо с чистой совестью покинет этот ад вместе с Любом, дорогу в свое племя он помнит. На этот раз она была настроена решительно и отступать не собиралась. Ибо с Любом бежали к Хрю-горе, где на этот случай был приготовлен запас еды.
- Бежим скорее, - Ибо тащила Люба подальше от этого места, но он не спешил, упирался как мог, в нем проснулось чувство воина, ему хотелось узнать, чем закончится бой. Люб так ненавидел див, что был готов примкнуть к пришельцам, кто бы те ни были, и драться вместе в ними. Запыхавшись, они остановились на пригорке, откуда хорошо была видна поляна, и Люб предложил:
- Давай дальше не пойдем, я хочу посмотреть, а вдруг это наш сын привел сюда воинов.
- Какой сын? - возмутилась Ибо. - Любибо никогда не пришел бы на эту поляну, ведь я ему много раз рассказывала о ее тайне, он знает, чем заканчивается бой. Наш сын не глупый, он ни за что не полезет в капкан.
- Отсюда мы убежать успеем, но ты посмотри, Ибо, они уже выстроились, осталось ждать совсем недолго. - И действительно, отряды стояли друг против друга, как в том бою. - Послушай, похоже, что одежда и щиты... из нашего племени.
- Не может быть, - заволновалась Ибо, - слишком далеко от нас, ты не можешь точно разглядеть.
- Может, и ошибаюсь, но чувствую сердцем, что это наши.
- Нет, Любибо пришел бы к Хрю, мы с ним твердо договорились. Вот уже вождь пришельцев пошел на переговоры к Солнцезарной, а та послала к ним пятьдесят див.
- Сколько прошло лет, а ты помнишь, Ибо, тот день
- Его я помню хорошо, будто это случилось вчера: как посмотрела в твои глаза, так больше никого и ничего н< видела, а дальше все как во сне. Столько лет ожидания, у наконец-то мы вместе на свободе.
- Надолго ли эта свобода? Но даже если нам не удаст ся убежать, мы умрем вместе, я уже решил. Это лучше, чем опять разлука.
- Да что ты все о смерти? Только вырвались на свободу, а ты умирать собираешься. Нет, мы еще поживем. Я Хрю-гору знаю хорошо, на тропинках западни, о которых знает только Любибо. Дивы сразу нас не возьмут.
- Да мы и не будем сидеть на горе, а двинемся сразу к своим. Я приведу сюда воинов, и мы покончим с этим змеиным клубком. Вот только досмотрим, чем закончится бой.
- А что смотреть, все идет к гибели пришельцев. Вон нецелованные выбирают себе рацов, а вождь, доверчивый, как ребенок пошел слушать прелестные сказки Солнцезарной о совместной жизни.
- Сколько в ней притворства и коварства, кто только таких рожает? - в сердцах возмутился Люб.
- Я.
- Что я? Что ты этим хочешь сказать?
- Люб, Солнцезарная - наша с тобой дочь.
- Как. .. наша? Ты говорила, что у нас сын. Выходит, ты меня обманула?
- Любимый, я родила двойню - сына и дочь.
- Не может быть!
- Почему не может, это так и есть. Ты мне говорил о брате-близнеце, ваша мать родила двоих сыновей, а я сына и дочь, ее и принесла Солнцезарной, а сына спрятала, хотя у нас за такое убивают и мать, и дитя.
- И дочь вас не выдала?

автор: Савченко Владимир